Издательство “Крикливые Петухи”
- Это опять он!
- Неужели?
- Ага, точно он, узнаю по стилю.
- Господи, да когда же он оставит нас в покое?
В редакцию “Крикливые Петухи” вот уже третий год подряд писал некто Петухов, который, очевидно, решил, что издательство основали его дальние родственник - графия Петуховы. Сначала редколлегия умилялась наивным опусам молодого графомана, но когда литературный бред стал приходить регулярно, забеспокоился даже суровый главред Петух:
- Да, моя фамилия Петух, моя редакция называется “Крикливые Петухи”, так как фамилия жены - Крикливая, но это ещё не значит, что мы должны терпеть выходки этого Петухова. Объясните ему, что не следует присылать свои работы в нашу редакцию. Только сделайте это как можно мягче, чтобы не травмировать его и без того больную психику.
Дальняя родственница главреда по жене - секретарша Крикунова быстро придумала текст: “Уважаемый Петухов! Мы несказанно рады видеть Ваши работы, но не можем их публиковать по известным Вам причинам. С уважением, ответственный секретарь Крикунова”.
На следующий день автор прислал очередной свой шедевр с вполне логичным вопросом: “Какие мне известны причины, по которым Вы не хотите меня публиковать?”
Тут главный редактор не на шутку разошёлся. Он ходил из стороны в сторону и кричал:
- Хватит либеральничать с этим прохвостом. Он всё подводит к тому, что является моим дальним родственником. Но нет, я не позволю так издеваться надо мной.
И он принялся писать гневное письмо Петухову, в котором называл того очень нехорошими словами. Ответное письмо пришло в тот же день. В нём автор недоумевал и в знак примирения выслал ещё один рассказ. Узнав об этом, Петух крякнул, выпил валокордина и упал под стол.
- Здравствуйте, уважаемый главный редактор! - раздалось где-то далеко.
Мужчина открыл глаза и увидел перед собой шкафоподобного бугая с ангельским голоском.
- Что, опять клизму будете ставить вместо капельницы? Куда катится этот мир, - закатил глаза Петух и принялся приготавливаться к процедуре.
- Нет, что вы! Я Петухов, исполняющий ваши обязанности. Всё-таки “Крикливые Петухи” за три года общения стали мне как родные, поэтому я с радостью согласился поработать некоторое время главным редактором. Знаете, чтобы почувствовать себя в шкуре того, кто зарезает на корню все мои начинания. Но вы не волнуйтесь, я на вас нисколько не сержусь, - ласково журчал “шкаф”.
Петуху сделалось не по себе, отчего какие-то датчики пронзительно запищали, и на мониторе непрерывная линия стала выравниваться.
- Ой, вам нехорошо? - удивился Петухов.
- Пошёл вон, гадина! - прошипел больной и умер.
Придя в редакцию, виновник безвременной кончины мужчины бодро произнёс:
- Господа, он умер! Я сделал всё, как вы просили.
Странные метаморфозы произошли с голосом Петухова. Теперь это был не фальцет, а самый настоящий шаляпинский бас: густой, богатый и повелительный.
- Владимир Петрович, вы наш спаситель! - кинулась ему на шею госпожа Крикливая.
Ответственный секретарь Крикунова отчего-то пустилась в пляс и стала подкидывать в воздух несвежий чепчик.
- Право, сударыни, не стоит так явно показывать свою радость. Вас-то легко понять - девушка молодая, экзальтированная, к тому же недовольная ролью секретаря, но вы же его жена, - Петухов обратился к Крикливой.
- Я вдова, - печально заметила она, и слёзы радости покатились по румяным щёкам.
Женщина вручила Владимиру Петровичу конверт, ещё раз сердечно поблагодарила и проводила до двери. К её возвращению Крикунова накрыла стол, откупорила бутылочку шампанского и умудрилась вылакать половину.
- А всё-таки здорово вы придумали, - сказала она вдове, находясь под столом.
- Ну, не зря же я столько лет была женой главного редактора. Видимо, литературные флюиды попали в мой организм и направили его в нужное русло, - заметила Крикливая и окунулась в воспоминания.
Выйдя замуж по расчёту за главного редактора крупного издательства, женщина просчиталась лишь в одном: невозможно купаться в роскоши, если под твоим началом находятся три человека, а сам ты заведуешь местной газетёнкой. Иногда уважаемый в маленьком городе Петух устраивал литературные конкурсы, после чего заключал контракт на публикацию книги победителя. На деле всё было по-другому: приз давали тому, кто предварительно за него заплатил. Более того, никто из конкурсантов и близко не был знаком с графоманским делом, поэтому главный редактор издавал свои работы под чужими именами. Провинциальная элита ужасно гордилась теми бизнесменами, которые вдруг пускались в сочинительство.
- И ведь находится же время! - восхищались одни.
- Вот это человек! И это притом, что у него восемь классов образования и глупое выражение лица, - удивлялись другие.
Словом, такие липовые конкурсы были единственным способом обогащения главного редактора, который благодаря этому и держался на плаву. Но в последнее время муза покинула Петуха, а перепечатывать чужие произведения он боялся, поэтому доходы в семье резко упали.
- Дорогой, а почему бы тебе не зарегистрировать в Интернете своё издательство, разрекламировать его и ждать, пока доверчивые новички потянутся к тебе. Ты будешь читать их работы, и если они окажутся более-менее читаемыми, то спокойно опубликуешь под чужим именем. В конце концов, вероятность того, что здешняя интеллигенция читает что-то кроме твоей газеты, невелика. Стоит рискнуть! - предложила жена.
Сначала Петух долго сомневался, но когда увидел по телевизору новую модель Toyota, то все сомнения куда-то испарились.
- Решено! Я сделаю это для тебя и моей жены, - сообщил он телевизору, пытаясь поцеловать фару автомобиля.
Спустя некоторые время немногочисленные работы стали приходить, и главный редактор откладывал их в долгий ящик. Будучи посредственным писателем, он с ужасом обнаружил, что есть на этом свете люди, владеющие словом ещё хуже него. Петух решил дождаться приличного произведения, чтобы потом самому не было стыдно.
Долго это продолжаться не могло: жене срочно требовалось норковое манто и бриллиантовый гарнитур, поэтому пришлось самой взяться за работу. Она внедрила в редакцию свою дальнюю родственницу, предварительно дискредитировав предыдущую секретаршу.
-Я заходила к тебе, оставила сумочку, а когда вернулась из туалета, то пропал газовый пистолет и 5000 долларов, - хныкала она до тех пор, пока Петух не уволил “воровку”.
Теперь дело пошло гораздо проще: всей корреспонденцией заведовала Крикунова, которая тут же сохраняла электронные рукописи на дискету и посылала авторам вежливый отказ.
- За целый месяц ни одной работы, - удивлялся главный редактор.
- Дорогой, ты же рассказывал, что у тебя в загашнике лежит штук десять посредственных рукописей. Ну, раз больше никто не пишет, то, может быть, пустить их в ход, чтобы не лежали мёртвым грузом?
- Нет, они такие слабенькие… Сюжет высосан из пальца, диалоги нулевые, стиль хромает. А мне в голову, как назло, ничего путного не идёт.
Словом, Петух сам вырыл себе яму. Последнее время жена жила надеждой о скорой наживе, а он только что порушил все мечты.
- Ну, где там твой друг, который может вывести из себя даже черепаху? - забежав в редакцию в отсутствии мужа, нервно спросила она у Крикуновой.
- Сидит дома, на шее у родителей. Очередная пассия выгнала его, когда поняла, что он пустослов. Ведь каждой барышне он представляется молодым, перспективным писателем. В его-то сорок с хвостиком, - усмехнулась секретарша, - а когда они понимают, что здоровый мужчина спит до обеда, а потом сочиняет по странице в день, тут же выставляют за дверь.
- Ну, организуй нам встречу. Пришло время!
- Хорошо, только учтите, что он согласится прийти только, если вы его покормите за свой счёт. И возьмите побольше денег, так как на халяву он может съесть целую курицу, свиные отбивные и запить кастрюлей супа, предварительно влив в него две бутылки пива.
Крикунова не преувеличивала: мужчина и вправду не стеснялся в выборе блюд и закончил трапезу лишь через полтора часа.
- Ну, какое у вас ко мне дело? - икая, спросил он.
- Это правда, что вы своими глупостями выводите всех окружающих? - прямо сказала Крикливая.
- Разрешите представиться; Владимир Петрович, писатель, - вздохнул он, - вам что-нибудь говорит это имя?
- Конечно же, нет! - рявкнула женщина.
-Откуда? Ведь меня никто, даже ваш муж, не печатает. А ведь он-то у вас настоящая бездарность, однако осмеливается судить о талантах других. Я ведь по молодости отправлял ему работы, но он довольно грубо отверг их.
- Отлично, стало быть, вы с радостью поможете мне. Хотите отмстить ему, быть опубликованным в кое-то веки и, к тому же, получить энную сумму денег?
- Три в одном, как шампунь от перхоти со вкусом йогурта. Если бы не острая нужда, никогда бы не согласился, поскольку по натуре не являюсь человеком мстительным.
- Замечательно, тогда слушайте.
План Крикливой был прост: графоман каждый день должен посылать свой бредовый материал по электронной почте, каждый раз обещая, что завтра пришлёт ещё порцию помоев. На все ответы и оскорбительные выпады он должен непонимающе удивляться и продолжать упорствовать. Крикунова же будет удалять всю остальную корреспонденцию, оставляя лишь эти издевательства.
- Надолго его не хватит! Меня ведь даже родители не могут терпеть. Вот сейчас приютили на время с условием, что через неделю я должен убраться, иначе вызовут милицию, - засмеялся добродушный Владимир Петрович.
Такая жизнь ему быстро понравилась: периодически он встречался с Крикливой в ресторане, ел за её счёт и клянчил деньги на Интернет и аренду квартиры. Та покорно вручала ему внушительные суммы, требуя писать такой бред в больших количествах и с ещё большим рвением.
- Чтобы в одном абзаце было сразу пять-шесть глупостей такого масштаба, чтобы даже Буш-младший удивился, - говорила она.
И только теперь, спустя три года, всё получилось. Крикливая заняла место главного редактора; Крикунова так и осталась на месте секретаря, но родственница выписала ей огромную премию; Владимир Петрович, который был вовсе не Петухов, а Рябчиков, стал получать энную сумму в месяц за то, что он не будет присылать свои работы в издательство.
- Но вы же обещали, что будете меня публиковать? - возмутился он однажды, после чего ему пригрозили перекрыть доходный канал.
С тех пор он больше не пишет, а проводит свободное время в поисках богатой невесты. Но об этом как-нибудь в другой раз.