Глава 1
Нет ничего противнее, чем вставать в раннее утро, если по суточным биоритмам вы сова или привыкли допоздна смотреть фильмы (необязательно взрослые) по кабельным каналам. Зато какое блаженство понежиться в тёплой постели, когда весь рабочий люд собирается на работу.
Молодой человек в помятой пижаме с тяжёлой головой и предчувствием чего-то ужасного нехотя поднимался с постели: Надо отметить, что последнее ощущение не покидало его с тех пор, как он пошёл на работу.
- Конечно, хорошо тем, у кого есть жена. Она и разбудит, и накормит, и приголубит, а мне приходится всё самому. Нормальные люди футбол или бокс смотрят, а мне приходится дожидаться полуночи, чтобы потешить своё эго, - ворчал он, уже позабыв о тех сладких временах, когда у него была та самая жена.
Пусть и не официальная, а гражданская, но зато всё остальное было по списку, поэтому, очередной раз приходя в чистую квартиру, парень ласково называл её бесплатной домработницей.
- Дима, обижусь! - грозила девушка.
В ответ молодой человек доставал табельное оружие, снимал его с предохранителя и взводил курок. Первые пятнадцать раз было страшно, но потом Катя привыкла и поняла, что милиционеры удивительно весёлый народ, о котором не зря рассказывают такое количество анекдотов, даже не подозревая, что большая их часть - это сермяжная правда о правоохранительных органах.
Но однажды семейная идиллия разрушилась, о чём, наверное, известно нашим читателям (если вы не ознакомились с “Делом о мелированном коне”, то придумайте для себя какое-нибудь страшное наказание). Видимо, Дима был потомком тевтонских рыцарей, поскольку осознание неизбежного пришло к нему только в понедельник, когда живот предательски урчал, а холодильник цинично продолжал работать вхолостую.
- Даже плавленого сырка нет? - ужаснулся парень. - Конечно, я понимаю, что между нами всё кончено, но зачем было уносить еду?
Выпив проточной воды и закусив бактериями с хлоркой, милиционер поспешил на работу, которая осталась последней отдушиной. Впрочем, на службе у Димы тоже не всё было гладко. По хлёсткому утверждению проверяющего из центра у лейтенанта не хватало мозгов и представительности. И если с отсутствием серого вещества можно было дослужить до генерала, то без импозантного вида далее капитана продвинуться было невозможно. Высший офицерский состав успокаивал молодого человека как мог:
- Понимаю, что без взяток на мясо ты себе не заработаешь, но тогда налегай на бобы, фасоль, соевые продукты. Недавно был в гостях у такого же неудачника, как ты. Знаешь, подали на стол резиновый антрекот, очень даже ничего. Я думал, что животное оказалось старое или жена безрукая, а это соевый суррогат. Попробуй, тебе понравится, ведь другого выхода всё равно нет. Если так и будешь продолжать ходить без брюшка и в спадающих штанах, то до седых волос будешь страдать из-за своего спортивного вида. Какой же ты милицейский начальник высокого чина, если можешь тридцать раз отжаться от пола и сделать вис на брусьях? Полней, как можно скорее, и звёздочки потянутся к твоим погонам.
Напоследок Дима печально посмотрелся в зеркало:
- Да, на сырой воде я точно не поправлюсь. Хотя, конечно, есть шанс, что я распухну от голода, но только не с моим везением.
Однако, счастье, как и забывчивость, иногда посещали серую жизнь молодого человека. Как раз сегодня был такой день: в связи с психологической травмой лейтенанта на некоторое время отстранили от службы, поэтому спать можно было до победы.
- А что ты припёрся? - участливо спросили на проходной.
- Работать.
- Какое работать? Тебя в прошлую пятницу девка бросила, обвела вокруг пальца вместе с любовником. Отдыхай!
- Почему обвела, если я раскрыл дело, - возмутился Дима.
- Ага, лёжа в больнице с нервным срывом.
- Это у меня такой метод работы.
- Всё, иди!
Домой парень вернулся с твёрдым намерением посвятить день своему хобби. Некоторые думают, что милиционеры не способны на полёт души и в свободное от работы время, в крайнем случае, плюют в потолок или выпиливают лобзиком петушков. Нет, не всегда и не все. Дима, например, был прозаиком, но его творчество было омрачено один постыдным фактов - даже местные издания отказывались публиковать рассказы. Главные редакторы предпочитали уходить по карнизу от преследователя, чтобы тот не зачитывал вслух написанных строчек. Став следователем, молодой человек затаил злобу и каждый год насылал на них своих знакомых из налоговой полиции, прокуратуры и криминальных кругов. В результате первые сначала щипали наличность, вторые таскали по судам, третьи же методично избивали руководство и предлагали вести себя паиньками. Между тем, главные редакторы в этом городе были на редкость принципиальными, поэтому, подсчитав материальные убытки, отмершие нервные клетки и кровоподтёки на лице, они продолжали отклонять рукописи нашего героя. Тот злился и продолжал круговорот мщения в природе.
В тот день произошло самое ужасное: пропали никому не нужные рукописи. Практичная Катя, нашедшая в ящике стола пожелтевшие листки, завернула в них принесённую с собой посуду и оставила подаренное парнем алюминиевое кольцо.
- Всё пропало, всё, с чего начиналось горемычное творчество. Даже лучший образчик моей прозы, где я на протяжении пятнадцати страниц описываю дружбу козы и немецкого захватчика. Ах, а ведь там было столько эпоса, и это всё на фоне Второй мировой войны, - обречённо вздохнул Дима.
Не в силах пережить разом свалившихся на него трудностей, он решил покончить жизнь самоубийством, напиться и уволиться с работы. Молодой человек уже заготовил предсмертное письмо (всё-таки по призванию он был писателем) и заявление об уходе, втайне надеясь, что окружающие отговорят его от столь опрометчивого поступка.
- Кому бы позвонить? - задумался лейтенант. - Все вроде на работе. Может, однокашников побеспокоить?
На том конце провода или были слышны длинные гудки, или противные голоса отвечали, что такие здесь больше не живут. Когда же совершенно отчаявшийся парень набрал номер бывшей подружки, добродушный аджарец сначала сказал, что его действительно зовут Катей, а потом пообещал зарезать.
- Мне бы Катю, - грустно протянул Дима.
- А если зарежу?
- Мне уже всё равно.
- Хорошо, тогда я Катя. Слушаю тебя, дорогой.
Приободрённый молодой человек вкратце объяснил сложившуюся ситуацию. Через полчаса разморённый мужчина сладко зевнул:
- Вах, какой кошмар!
- И я о том же. Ну, Катя, спасибо, что выслушала, ты была последним человеком, с которым я хотел поделиться своими горестями. Вообще-то это ты во всём виновата, но я тебя ни в чём не виню. Ты только знай, что стала причиной моей смерти.
- Парень, ты чего? - возмутился аджарец. - Нельзя, даже не думай.
- Нет-нет, решено. Мне больше незачем жить. И ты меня не остановишь, я твёрд в своих убеждениях.
- Хорошо, только учти, что последовательность должна быть обратной: сначала уволься, получи деньги, а уж потом действуй. Кстати, ты помнишь, как я зажал тебя в подъезде?
- Нет, не помню. Катя, что у тебя с голосом? И не стыдно глумиться над отчаявшимся? - повесив трубку лейтенант, пожалуй, впервые в жизни расплакался и, как следствие, заснул.
Увидев, что за окном уже сумерки, молодой человек пригорюнился (не хотелось идти на такой опрометчивый шаг на ночь глядя) и поплёлся в неизвестном направлении, которое удивительным образом совпало с местным аналогом Тверской улицы.
- Здорово, морячок! - поприветствовали его гетеры.
- Привет, путаны! А почему вы меня так назвали?
- Так у тебя вид утопленника. Случилось чего?
- Да, - печально протянул Дима, - только вы меня и понимаете.
- Профессия обязывает. Ну, как обычно?
- Я тут в первый раз.
- Новичок?
- Типа того.
- Тогда по классической схеме. Иди в кусты, готовься к таинству, - ночные бабочки с силой толкнули его вперёд.
Парень был подавлен, поэтому не оказал сопротивления и покорно пошёл в заросли.
- Вот укусит меня энцефалитный клещ, нападёт тифозная вошь, и гадюка ужалит в срам. А я всё равно иду, как Христос на Голгофу, - высокопарно заметил Дима.
В кустах было довольно уютно, жаль, что пахло не детством, а чем-то другим. Говорят, люди с суицидальными наклонностями лишают себя жизни на подъёме, вот и лейтенант мечтательно посмотрел в небо сквозь ветки деревьев:
- Может, прямо здесь, на суку? Вот только залезть повыше, чтобы не сняли.
- Эй, мужик, имей терпение! - заворчал густой бас. - Вот сейчас закончу я с этой сукой, и забирайся на неё, а торопить меня не надо. Я этого не люблю!
- Роман Петрович?
- Дима?
Молодой человек вытянулся в струну, отдал честь непосредственному начальнику и стал ждать дальнейших указаний, распоряжений или хотя бы объяснений.
- А я вот провожу следственно-оперативные, розыскные и прочие мероприятия по выявлению оборотней на панели, в кустах и иных малодоступных рядовым гражданам местах.
- Роман Петрович, вы не щадите себя - Дима искренне восхитился боссом. - Всё своё свободное время уделяете работе.
- Главное, что я получаю от процесса удовольствие.
- Мне бы так.
- Дождись очереди! - строго заметил мужчина. - Я ещё не кончил.
- А я и начинать не буду. Можно, чтобы зря времени не тратить, вы прямо сейчас подписали моё заявление об уходе.
Видимо, известие об увольнении такого незаменимого сотрудника сильно расстроило Романа Петровича, иначе как объяснить его тяжёлый вздох и учащённое дыхание.
- И не уговаривайте меня вернуться, только хуже будет, - печально улыбнулся парень, вспоминая разговор с аджарцем Катей.
- Да-да, делай это, родная!
- Правда? Вы действительно считаете, что это единственно верное решение в моём случае? Кстати, вы мне тоже, как родной.
- О боже, детка! Что ты со мной делаешь.
- Да вы мне практически как отец.
- Ещё, ещё!
Лейтенант никогда не слыл подлизой (кстати, это ещё одна причина его замедленного карьерного роста), но теперь, перед смертью, решил исправить эту оплошность:
- Ну, я всегда брал с вас пример.
- Вот так бы каждый раз, - Роман Петрович закатил глаза от удовольствия.
- Так вы подпишите? - обрадовался Дима.
- О да!
- Вот бумага, ручка. Распишитесь и оставьте у себя, а потом по почте пришлёте деньги. Вы меня не обманете, я знаю. Если в отделении будут спрашивать, скажите, что я уехал на Северный Кавказ. Все русские герои и непонятые современниками личности погибали именно там.
- Как Каштанка?
- Вообще-то я имел в виду Лермонтова, - молодой человек немного смутился, - я, конечно, не великий русский писатель, но за свою короткую жизнь кое-что накропал. Там есть всё, даже беззаветная любовь между человеком и животным.
- Какая загогулина!
- Вам нравится? А ведь у меня есть замечательная проза, которую почему-то никто не печатает. Эх, помирать, так с песней, - Дима вышел из кустов и завёл что-то патриотическое.
На вой тут же слетелись путаны:
- Ты чего? Всех клиентов распугаешь. Ходи отсюда, пока живой, а то сутенёру пожалуемся.
- А я знаю и жизнеутверждающие песни, - парень стал брать первые нотки бессмертного хита “Как прекрасен этот мир, посмотри”, и из соседней машины вылез старший товарищ ночных бабочек.
Это был худощавый тип с колючими глазами и лицом (трёхдневная щетина для устрашения). На Диму он принципиально не смотрел, предпочтя уставиться в землю и монотонно произнести:
- Так, гражданин, что за беспредел? Нарушаете общественный порядок?
- А кто вы такой?
- Мы его тёлки, понятно? - вмешались в разговор женщины. - Он нас здесь пасёт, а мы зелень стрижём, хотя и деревянными не брезгуем.
- Разрешите представиться, лейтенант Петров, - отчеканил незнакомец, - а теперь пройдёмте ко мне в машину. Мы доставим вас в соответствующее место.
- Петров? Колька, что ли? - удивился молодой человек.
- Для кого Колька, а для кого и Николай Романович, - сутенёр поднял свои злые глаза и едва не потерял их от неожиданности.
Перед ним стоял коллега, такой же лейтенант, только честный и неподкупный, оттого несчастный и бедный. Дима, минуту назад прощавшийся с жизнью, вдруг воспарял духом, предчувствуя скорое повышение по службе. Он посмотрел в сторону охающих кустов, мирно пасущихся тёлок и, наконец, шепнул Петрову:
- Ты в курсе, что чистосердечное признание смягчит приговор?
В ответ коллега полез в бумажник и показал несколько крупных купюр зелёного цвета:
- Будешь?
- Нет, я справедливый, поэтому выведу вас на чистую воду.
Кусты сардонически засмеялись:
- Сомневаюсь, что тебе это удастся. Даже если так, на наше место придут другие, а тебя, правдолюб, рано или поздно пристрелят.
Вскоре к лейтенантам подошёл Роман Петрович, по-прежнему держа инициативу в своих руках.
- Фу, спрячьте, - поморщился молодой человек, - мало того, что вы оборотень в погонах, так ещё и эксгибиционист.